Alex

    Александр Александрович   проснулся   с   каким-то   странным, но приятным ощущением. Он медленно открыл   глаза и неторопливо оглядел комнату. Александр Александрович жил один в малогабаритной   квартире современного дома на Чистых Прудах.    Ему   было   тридцать   пять   лет,    он   работал   в   научно-исследовательском институте   биофизиком, занимался   изучением   нервной   деятельности   растений.   Он имел устойчивую   репутацию серьёзного   исследователя,   временами   увлекающегося, парадоксального в выводах, но никогда не фальцифицировавшего и не подгонявшего практику   под   теорию.   Не   далее,   как   вчера,   произошёл   конфликт   с заведующим лабораторией, благодаря   чему   в   его комнате появилось зто экзотическое растение. Инцидент   назревал   очень   долго.   Это   имеет   свою   историю,   и   мы вам сейчас её расскажем.
    Последние несколько лет Александр Александрович изучал   реакцию растений на различные внешние раздражители. Он скурпулёзно отмечал в журнале наблюдений параметры    физических   явлений    в   своей    комнате,   которую     ему    выделили    для исследований.    Ради    чистоты    испытаний,    он    старался    никого   туда     не   пускать. Графиками и таблицами он исписал   не одну толстую тетрадь,   куда     были   внесены   различные показатели   влияния   на жизнедеятельность растений: температуры, уровня   шума, магнитных колебаний, электронапряжённости, влажности   и чего там только   не было. Даже что-то вроде дневника: когда у него было плохое или хорошее настроение, как складываются отношения с Зоей, когда и в каком состоянии она забегала к нему, когда   заходил   заведующий лабораторией, - и   как   на   всё   это   реагируют   растения.   Александр Александрович   прямо-таки физически   ощущал, как   сжимаются   растения, когда входит заведующий лабораторией, как они тяжело пульсируют, будто   стараются   отогнать   его от себя. Датчики показывают, что в это   время замедляется   активная жизнь растений, клетки   затвердевают, как бы   готовясь к   сопротивлению. Александр Александрович тонко воспринимал природу, а в последнее время ему   казалось, что он определённо ощущает какие-то едва   заметные   изменения в состоянии   растений.
Однако, в перспективном и блестящем учёном стали замечать некоторые странности: в лабораторию он никогда не войдёт в плохом   настроении, а если пребывал в таком   состоянии,   то   мог   часами   стоять под   дверью,   вызывая   недоумение   сослуживцев. Отношение   окружающих   понемногу    менялось, и он   как бы самоизолировался. Зоя воспринимала это болезненно. Отношения с Зоей продолжались несколько лет. Сразу после   окончания   биофака    она   была   распределена   в   этот   институт. Симпатичная, молодая, энергичная, девушка сразу обратила на себя внимание. От поклонников не было проходу. Но её сердце покорил высокий, немного замкнутый учёный. Его тонкий профиль, культура   общения, постоянная   самоуглублённость, несомненное остроумие   привлекли    её    внимание.    Поначалу    они    просто    раскланивались    друг   с   другом, ощущая   взаимную   симпатию   и   в то же   время   не   решаясь сделать    первый    шаг. Чувства,    пусть   и   едва    заметные,    налагают    особый    запрет    на    вольность,    не позволяют   переступить    некий   порог   во   взаимоотношениях,   не   давая   им обрести мелкий     и     двусмысленный      характер.      При     этом     можно     не     заметить,    как превращаешься   в   элементарного циника. Надо беречь,   как   искру,   даже   малейший намёк   на   чувство, которое   может озарить   всю жизнь. Вот и наши   герои никак не могли сделать тот самый первый шаг.

В мае сотрудники лаборатории вели работы в Лосиноостровском заповеднике и в институте появились только в середине июня. В тот же вечер весёлой компанией они собрались в лаборатории просмотреть слайды, выполненные каждым из них. В лаборатории собралось человек двадцать - все жизнерадостные, любознательные и молодые. Откуда-то достали термосы, кофейники, кипятильники, сбегали в магазин, сделали бутерброды, весело и шумно принялись пить, есть, говорить и через минуту забыли причину сбора и каждый старался высказать что-то своё, заветное. Но вот, наконец, наступила относительная тишина, стали показывать слайды и все увидели и столетний дуб, и скелеты животных, обглоданные одичавшими собаками, и прекрасный подмосковный закат, и скамейки, сработанные столярами - художниками, - всё было крайне любопытно и интересно. Но когда стал показывать свои слайды Александр Александрович, Зою поразила чистота, тонкость восприятия и какое-то особое единение с природой. Везде были спокойные пейзажи, но снято так, как будто ощущаешь характер каждого дерева, его роль, назначение и положение в лесу. Если это дуб, то видишь не только его силу, вековое могущество, стойкость, но и снисходительную нежность к берёзкам, его покровительство к ним, его чуткость к слабым и малым деревьям; у осины ты замечаешь какую-то особую трепетность, смятённость, как у вечно сомневающегося, но честного и чистого человека. Все притихли, но затем, не в силах осознать всю глубину и тонкость выполненных снимков, решили, что им что-то почудилось, они приписали это своей интеллигентности и восторженному воображению. Общее мнение было таково: красиво, но ничего особенного. Затем все с удовольствием принялись за кофе с бутербродами, обмениваясь новостями и восторгами от Лосиного Острова и постепенно стали расходиться. Но Зоя была поражена. Она сравнивала слайды Александра Александровича с чеховскими рассказами по чуткости, тонкости и какой-то неуловимой гармонии, а по глубине понимания природы с Вавиловым. В общем, Зоя была потрясена. Когда все стали
расходиться, она подошла к Александру Александровичу:

- Вы меня не проводите?
    - Конечно!
Они шли по вечерней Москве.
   - Вы не были женаты? - по-женски   непоследовательно   спросила   она.   Он   не удивился   неуместному   вопросу,   будто    им   давно   надо   было   выяснить   отношения, откровенно и непредвзято.
    - Нет, когда я учился, то   был по уши   влюблён в одну девушку. Она ответила на   мои   чувства   и   всё у   нас   было   хорошо. Хотели пожениться, я снял комнату, по вечерам подрабатывал, но моя неустроенность и, извини, нетрадиционность привлекали и отталкивали её. Однажды, она сказала: - “Я устала и мне всё надоело, целую, чао.”- Я   её   не   стал   удерживать. Напился   и   набил   морду   её   брату,   который   постоянно вмешивался в наши дела. Произошёл   резкий разрыв… А я чувствую Вам понравились мои слайды, как   Вы их понимаете?
    - Прекрасно, тонко, великолепно!   И больше Вы с ней не виделись?
    - По-моему виделись… Я так ясно представляю себе её дальнейшую жизнь, что не пойму где действительность, а где воображение; машина, ковры, на кухне мягкий свет, в гостиной   картина знакомого художника, телефон “а ля ретро“, ряды книжных полок; ходит в бассейн, слушает “голоса”…, в общем, красиво, умно, пресно. От всей души желаю ей бодро здравствовать. А как у Вас всё складывается, любите ли свою профессию?
    - Да, я с детства люблю ботанику. Эта размолвка была для Вас тяжёлым потрясением?
Он не стал кокетничать, понимая, что здесь что-то серьёзное.
    - Нет, просто сбился на некоторое время ритм жизни, я ушёл в работу и ещё ближе привязался к природе. Вы знаете, какое отдохновение я нахожу в лесу!   Я так погружаюсь в   жизнь   леса, что   почти   безошибочно могу сказать: вот, там - малина, здесь - черника, через пару метров под ёлочкой - гриб, Ошибаюсь крайне редко. Но для этого нужен особый настрой и полное проникновение в лесную жизнь.
Зоя соприкоснулась с каким-то иным   миром, было   загадочно   и   маняще. Вечер был необыкновенен, немного кружилась голова…
    - Что со мной? Держи себя в   руках, завтра ты   его   увидишь и   всё окажется обыкновенным. Просто он тебе нравится. Успокойся! - но,   как-раз, успокоиться она и не могла; непроизвольным   движением   она   прижалась к   его руке, держащей её под локоть. Он улыбнуся и слегка сжал её локоть. Не было сказано ни слова, но у обоих перехватило дыхание. Молча они шли по вечерней Москве, но молчание их не тяготило. Они поняли друг друга.
    - Вот,   мой   дом,   спасибо. - сказала   Зоя   и   тут же   сама   пожалела   об   этом. Произнесённые слова вернули к реальности, прозвучали жёстко и некстати.
    - До завтра! - Александр Александрович помахал рукой на прощание и пошёл к себе домой.
    Вечерняя Москва, переливы огней, толпы спешащих людей, рекламы, - всё это   немного   отвлекло   его.   Москва    обладает   удивительным   свойством; в любом состоянии, в любое   время ты в ней находишь отклик, понимание, сочувствие. Когда тебя   охватывает грусть, отчаяние, - не   оставайся   один,   выходи   на   улицы Москвы, пройдись   по   её бульварам,   постой   у   всё   понимающего   Пушкина,   саркастического          Гоголя, дерзкого Маяковского и снова волны жизни и деятельности охватят тебя. Из дальних странствий   возвращаешься в Москву, как   в милый и родной   дом, где тебя давно   ждали,   ты,   наконец,   приехал   и   сейчас   тебя    поведут   по   всем   углам,   всё покажут и ты опять заживёшь, как прежде. Я не знаю, есть ли ещё города, где тебя всегда   поймут,   как   самого   близкого    друга,   где   тебя   всегда   ждут, как мать ждёт ребёнка, где тебя   всегда любят, как верная подруга, где всегда помогут и научат. А Москва именно такой город, в нём   есть   душа и я его люблю. Я не понимаю людей, которым    не   нравится    Москва   и   при   разговоре   с   ними    не   могу    отделаться   от ощущения   их   какой-то ущербности.
    И   вот,   Александр   Александрович   у   себя   дома. Скромная   обстановка, ряды книжных   полок   и   очень   много   самых   разных   растений.   В   дом   он   принёс   то же состояние    праздничности   и тайны,   которое    он    испытывал,   гуляя   с   Зоей,   и   ему показалось,   что   растения   разделяют   с   ним   его   чувства, тянутся   к нему,   источая   какой-то   особый   аромат,   создавая   дома   благожелательную   атмосферу. Он открыл журнал    и   стал    описывать     своё    настроение    и    состояние    растений.    Показания датчиков тоже   зафиксировали   небывалую   активизацию жизнедеятельности растений. Обнаружив   это,   Александр   Александрович    стал    заносить   в   журнал    все    данные замеров, характеристики   внешней   среды. Окончив, он отложил журнал, взглянул на часы, - было около полуночи, и стал готовиться ко сну, - завтра   он решил   пойти на работу пораньше.
    Утром он, как всегда, поупражнялся с гирями, принял душ, позавтракал и, не спеша, пошёл   на   работу. До   работы   было   минут   тридцать   хорошего   хода.   Если позволяло время, он заходил   по   дороге   попить чайку   или хорошего горячего кофе, почитать на стендах газеты, то есть неторопливо готовился к серьёзной работе.
    В начале   рабочего   дня в лаборатории царила обычная суматоха.   Александр Александрович, поздоровавшись   со   всеми, вошёл   в   свою комнату, огляделся, - всё, как   вчера, - взял   журнал, записал    месяц,   число,   температуру,   влажность,   пошёл смотреть показания   датчиков, - в общем, началась обычная, но приятная и интересная работа. Часа   через   два, в комнату   постучали,   он   недовольный   пошёл   открывать, - опять мешают работать, что за бесцеремонные люди, но тотчас изменил мнение, - это была   Зоя. Сегодня   она    была   удивительно   хороша. Светло-голубое    платье   ладно сидело на ней и выгодно оттеняло чистоту   и правильные черты её лица. Выражение глаз было счастливым и восторженным.
    - Анатолий достал два билета в театр, предлагал сегодня пойти, а я сказала, что приезжает подруга из Киева, уговорила его уступить оба билета. Пойдём?
С Анатолием Александр Александрович   в обеденное время часто играл в шахматы или в настольный теннис, они были товарищами, но это его не смутило.
    - Конечно, с удовольствием! Но есть одно “но”. Ты не обидишься, если я не провожу тебя домой. Извини, но у меня есть дела.
Она вспыхнула, но овладев собой, спросила:
    - Что за дела, на ночь глядя?
- Видишь ли, я веду дома журнал наблюдений. У меня там различные растения и я регистрирую их развитие, влияние окружающей среды и прочее…. Ночью меняется режим.   После театра   итак будет поздно и я не могу задерживаться   ни минуты. Зоя задумчиво   смотрела    на   него. - “Я люблю   тебя,”   про   себя   сказала    она,   а   вслух произнесла:
    - Мы пойдём в театр сразу после работы, а там видно будет. Твои опыты   не пострадают. Как закончишь работу, заходи. Я не уйду, буду ждать, пока.
Он вернулся к журналу и опять ему показалось, что комната   наполнилась приятным ароматом. Он   огляделся   вокруг   себя;   недавно   привезённое   экзотическое   растение будто бы тянулось к нему, как бы хотело приласкать. Он задумался, потёр лоб и, не торопясь, вернулся к журналу.
    Это   растение из заграничной   командировки привёз заведующий лабораторией и поставил в свою комнату. Александр Александрович заинтересовался   им и каждый день   заходил    проведать   его, с   сожалением    наблюдая,   как    растение    потихоньку   чахнет. Тогда   он убедил заведующего   поручить работу   по   спасению этого растения ему, сказав   при   этом, что   растению не подходит эта атмосфера, и унёс его к себе. Заведующий поначалу   долго и откровенно   смеялся, но потом обиделся, полагая, что его унижают таким хитрым, интеллигентным способом. Так бывает, когда не понимают   поступка   деликатного   человека, - людям, мелким   по   сути,   начинает   казаться,   что   кто-то   покушается на их достоинство, и тогда   они начинают злиться, ругаться и что только не делают для восстановления утраченного реноме. Недаром в народе говорят, маленькая собачка больнее кусает. А если эта собачка   на   высокой   должности? Но наш герой не придал этому   никакого   значения, а зря. По   институту   уже   поползли   слухи   о   его    весьма   странном    поведении   и   о   напряжённых   взаимоотношениях с   Николаем Фёдоровичем.   Между тем,   растение   действительно   начинало   нормально развиваться. Однако, слух уже сделал своё дело; Александра Александровича стали   как-то обособлять, но   он   думал   не   об   этом, сидя   в своём    кабинете и   глядя на экзотическое чудо.   Он думал о том, что   пора    кончать с   его холостяцкой   жизнью; случайные   связи, погружение в науку похожи на отход от реальной   жизни и скоро сделают   его    аскетом. Красивая, умная, тонкая   девушка, - и что   ему   ещё нужно… Немного восторженная, но это даже лучше.
    Спектакль был неплохой, правда, актёры немного переигрывали, что создавало ощущение ложной мудрости, но зато   вызывало споры, раздумья…   Зоя была немного возбуждена,   но   это   не   разрушало   прелести   вечера   и   остроты   восприятия, скорее напротив,   давало   дополнительный   импульс.   Конец   спектакля   они   смотрели   уже   в дверях, когда пошёл   занавес, они были   в   гардеробе,   быстро   выскочили   на   улицу, поймали такси.
    - Бог с ним, с журналом. За один вечер ничего не случится, сначала отвезём тебя, а потом я поеду домой.   Вперёд , - сказал Александр Александрович.
    - Нет, обойдёмся без жертв, поедем к тебе, сначала журнал, потом я. А меня ты заносишь в свой журнал? А если бы я тебя позвала к себе, - пошёл бы?
    - Достоевщина.
    - А в ресторан, пошёл бы?
    - За тобой или с тобой?
    - Со мной, - она   повернулась   к   нему,   вдруг   он   взял её лицо в свои руки и крепко поцеловал прямо в губы.
    - Что ты делаешь? Как всё   просто для тебя! - слабо прошептала она, закрыв глаза и уткнувшись в ладони.
    - Ну,   что   ты,   успокойся,   я   так   долго   ждал   этого   мгновения! - восторженно прошептал он.
    - Не смотри на меня так, не кружи мне голову. Я от тебя без ума!
    - Зоя, милая! Сегодня наш день, сегодня наша ночь, - пошли ко мне!
    - Уж очень ты торопишься,- но тут они уже подъехали к его дому.
    - Завтра приду свататься. Я люблю тебя, - он расплатился с шофёром и вышел.
    В институте прямо с утра Зоя требовательно постучала в его комнату. Он её ждал и дверь   была   открыта. Едва   она   переступила   порог, он   крепко   обнял   её и поцеловал, а она   прижалась   к нему    всем   телом,   потом   отступила и, ни слова не говоря, вышла. Все   его   планы   рухнули   разом. Он   сел, как выпотрошенный, потом собрался с мыслями и начал работать.
    - Вы что-нибудь понимаете? -   обратился   он   к растениям   и   в тот же миг ему показалось, что   флюиды радости   охватывают его.
    - Этого не может быть! - произнёс   Александр Александрович,   но что он имел ввиду, - неясно, а мы и не будем гадать. Я думаю, он и сам не знает, к чему относится этот возглас; то ли к перепадам Зоиного настроения, то ли к какой-то неожиданной и незнакомой реакции растений. Сфинкс   ставил сложные загадки. И ответы близки, но всё это так   необычно, что   дух захватывает. И   сразу   всё   вместе: и Зоя, и Николай   Фёдорович, и журнал - и всё ждёт решения. Но зав.лабораторией   подождёт, - будем работать,   как   прежде, а   к себе в комнату   я его не пущу. Зое   надо   сказать, пусть готовится   к свадьбе, уладит   всё с   родственниками и я приду   свататься, - здесь   всё хорошо. А с журналом, - здесь открываются   такие   дали, такой простор, что   кажется стоишь у края крыши небоскрёба; и красиво, и страшно, и дух захватывает от высоты, и гордость, - вот, где я! Главное, чтобы голова не закружилась…
    За обедом   в   столовой,   когда   они   с Зоей приступили   к компоту, Александр Александрович сказап:
    - Хватит эксцессов. Давай поженимся!
   - А ты во мне уверен? Может, я тоже люблю уравновешенную жизнь. Проводи меня вечером домой и поговорим. Пока, - допив компот, сказала Зоя.
    Ну, женщины! Сегодня восторженная бросается на шею, готовая на всё, завтра холодна и рассудительна… Чтоб их понять - жизни мало. Но это не мой конёк. Пусть поступают, как хотят, а мне надо делать дело. Цельностью своей натуры он не может жертвовать ради её капризов. Он   ей   всё сказал, пусть думает. Но тут его посетили совсем другие мысли: - “Сухарь, идиот, бестолочь!   Ну, что за   рассуждения! Молодая, умная,   красивая   женщина   и   тебя   понимает…   Стоп!   Не рассиропиваться! Довольно, подожди до вечера…”   Александр Александрович   пошёл   к выходу, собираясь немного поиграть в настольный теннис. До конца перерыва было ещё минут двадцать,   но   тут ему   встретился заведующий лабораторией.
    - Саша,   как   хорошо, что   мы   встретились. Я собирался   после   обеда   к тебе заскочить, посмотреть журналы, - сказал Николай Фёдорович.
   - Я их Вам принесу.
    - Зачем? Я приду, всё посмотрю.
- Николай Фёдорович! Ваше растение боится Вас. Для чистоты исследования прошу не заходить в мою комнату. Да, и какая разница? Я Вам принесу все записи.
    - Что?! - он не мог скрыть ни изумления, ни возмущения. Николай Фёдорович, по натуре человек грубый, и обычно в отношениях с   Александром Александровичем не позволял себе лишнее, зная, что можно получить отпор. Но чтобы противостоять его воле, да так откровенно, - нет! Этого не будет!
    - Он у меня попрыгает! Он у меня   так   попрыгает,   что   и   другим   неповадно будет! - подумал Николай Фёдорович.
    - Я приду в два. Приведи все бумаги в порядок, - и решительно двинулся по коридору.
    Александр Александрович медленно пошёл   к себе. На   душе   было смятение. Открыв дверь, он рухнул на стул. Всё смешалось. Помутневшим взглядом он окинул комнату и вдруг ощутил   некие   флюиды,   вроде   исходящие   от привезённого   цветка, который,   казалось,   как-то    реагирует на   его   состояние   и   сам, будто,   волнуется. В комнате   витала   настороженность, растениям   нужна    была   его защита.    Александра Александровича охватила нежность к этим зелёным друзьям:
    - Они понимают меня и я стал их чувствовать. Если бы   мы могли общаться!
Он стал вспоминать, как растения реагируют на каждое его состояние, на смену его настроения и ощутил   к   ним   такую   нежность,   увидел   что-то   настолько   близкое   и родное, настолько созвучное ему, - что это ошеломило его.
    - И впустить сюда Николая Фёдоровича, этого грубого борова, - значит предать их. А может, растения не знают, кто такой Николай Фёдорович, что он заведующий лабораторией, доктор   наук, - а ассоциируют его с тем миром флоры и фауны,   где они издревле жили и росли. Может, Николай Фёдорович   для них не доктор наук, а боров, который не задумываясь вытаптывает целые поля и   пожирает   всё, что   ему заблагорассудится, - подумал Александр Александрович.
    - Сюда ему хода нет! Я не подлец и не предатель, - произнёс он решительно.
    Уважаемый читатель, Вы обратили внимание на эти слова , пусть и про себя сказанные.   Он не желает впускать в комнату своего непосредственного   начальника из-за того, что растения его, якобы, не принимают. Что Вы на это скажете? Мне так и   слышатся   ваши   слова: - “Я   думал, что   его   работа,   его   увлеченья - это   только предлог, ступенька на пути нашего понимания человеческих взаимоотнощений, а автор завёл нас в тупик, довёл до абсурда … К тому   же   непонятные, странные   отношения героя с растениями   просто изумляют и, благо, если   бы это была фантазия. А здесь мы знаем имя, отчество героя, его место работы, а при желании можно узнать адрес   и телефон   как   домашний, так и рабочий. Глупая путаница.   А серьёзный ли человек этот   автор? Уважаемый   читатель,   серьёзен   ли   я?   А   кто   серьёзен?   Серьёзен   ли   был, слывший городским   чудаком, великий Циолковский, когда   мастерил из   картона макеты космических   кораблей, а   семья   голодала   тем временем?   И что было бы с космическим веком? И я, уважаемый читатель, безусловно преклоняюсь перед даром Александра Александровича, как преклонялся бы   перед   машинной логикой   Виннера, чудачествами   Циолковского, монашеством Менделя… Идите   к нам, дорогой читатель, и Вы познаете радость свободного творчества, полёта   свободной   мысли, - но знайте, это не всякому   под   силу, не   обольщайтесь.   В прежние времена Вас могли сжечь, четвертовать, Вам могли отрубить голову… Сейчас   другие   времена, - решайтесь,   но знайте, тоже   будет нелегко. Я   вижу   сомнение   на   Вашем   лице,   Воля Ваша, а мы пойдём дальше.
    Мы оставили нашего героя в неприятный для него момент. Он решил не пускать Николая Фёдоровича в комнату, что    могло   вызвать   чрезвычайное   происшествие   с   непредсказуемыми последствиями, но Александр Александрович был твёрд. Без пяти два   он   вышел в   коридор, запер   комнату и стал ждать. Ровно в два часа появился заведующий лабораторией:
    - Ну, показывай.
    - Извините, Николай Фёдорович, но Вы сюда не войдёте.
    - Это же наглость! Я войду силой!
    - Не советую!
    В коридоре   стал   собираться   народ. Николай Фёдорович выглядел грозным и смешным одновременно. Рядом с его невысокой, полноватой фигурой стоял стройный, мускулистый и решительный человек. Николай Фёдорович почувствовал это и   решил не искушать судьбу.
    - Как пробка вылетишь из лаборатории! - сказал он и направился к себе. Через полчаса в комнату Александра Александровича зашёл Владимир:
    - Тебя   зовёт   шеф.   Будет   открытое   собрание   лаборатории, на повестке   дня твоё поведение. Слушай, а что ты его действительно не пустил, дурачишься? Но это же не шутка.
Владимир был добродушным, неплохим парнем, но явно взялся не за своё.
    - Будь здоров и не кашляй. Иди, я скоро приду.
Прибежала Зоя:
    - Ты что хулиганишь? Николай Фёдорович в ярости! Замни скандал, ну я тебя прошу! А хочешь, я   всё утрясу. Скажу, что ты   вне   себя   из-за меня. Напою, что он чуткий,   умный,   всё понимает   и т.д. И   он   растает, и всё   будет в норме,   давай!   А вечером ко мне!
    - Зоя, назад я не хожу, да мне и некуда. Сзади болото, в котором я увязну.
   - Саша, тебе   итак   все   удивляются,   а здесь   ещё   этот   дикий, необъяснимый поступок. Опомнись!
    - Опомнись ты! - Александр Александрович вышел из кабинета, Зоя за ним.
    - Тебе нельзя. Собрание нашей лаборатории.
   - Открытое,   ваш Николай Фёдорович   позвал   и местком, и партком. Держись, я с тобой.
    Едва они вошли, как ему уступили место   впереди   и сразу поднялся Николай Фёдорович.     Он,   как   заправский     оратор,    выдержал     небольшую    паузу,   оглядел аудиторию и начал:
- Товарищи, я работаю в этой лаборатории двадцать лет, последние восемь руковожу   ею.   За   это   время   мы   подготовили   четырёх докторов наук, двенадцать кандидатов. Наша лаборатория всегда шла впереди, мы постоянно занимали призовые места. Но в последнее время чувствуется какой-то анархический душок, недисциплинированность, неуважение   к   сослуживцам.   Особенно   ярко   это   проявилось    в   хамском    поступке Александра Александровича, не пожелавшего предоставить мне данные о проделанной    им работе и потому закрывшего дверь в свою комнату. Я создал ему все условия, я верил   в него, выделил   отдельную   комнату,   отдал, лично   мною    привезённые   из Индии, растения… И что в результате?   Неблагодарность, беспардонное   нахальство! Возможно, что это проявление его завиральных   идей. Мы уже давно замечаем его странные   поступки; стояние   часами   у   дверей, проигрывание   растениям   музыки и прочее. Может быть, он перетрудился, устал, - ведь, так можно и с ума сойти. Но это не оправдывает хамства. Я требую увольнения его из моей лаборатории.
    - Николай Фёдорович! Нельзя так сгущать краски, - встал Владимир, - анархии у   нас   я   не   наблюдаю,   да   и   анархистов   тоже.    Живём   мы   дружно,   спокойно   и работаем    хорошо.    Вы   сами    сказали,    первые    места    всегда    наши.    Александр Александрович   с   нами   работает   давно,   добросовестно,   пользуется    заслуженным уважением. Не скрою, мы, его коллеги, последнее время замечаем за ним некоторые странности   и этот поступок нас   тоже удивляет, но   я думаю, что   он   нам объяснит причину, извинится перед Николаем Фёдоровичем и всё пойдёт по-старому. Объясни, пожалуйста, что всё это значит?
    - А значит это то, что растения могут чувствовать, передавать своё настроение, а я стараюсь его уловить, - это был прямой вызов, неприкрытый частоколом красивых и умных фраз. И все стали внимательно слушать.
    - Во многих лабораториях мира   проводятся   самые   разнообразные   изыскания по   влиянию   на   жизнедеятельность    растений    ранее    не    исследованных   факторов: музыки, шума, абсолютной тишины, присутствия животных и т.д. Но я пошёл дальше, - я сам, без необходимых приборов, да и нет таковых, стараюсь уловить   настроения растений и, исходя из этого, меняю условия…
    - Так, вот, в чём   дело!   Вот, почему он обособился, но это же сущий   бред! -    воскликнул   Николай Фёдорович.   Поднялся шум. Лев    сам   себя   поверг. Заблистало оружие. Все оказались с большим чувством юмора:
    - А на каком   языке   они   тебе говорят: на   английском, на хинди, на   русском   или ещё на каком?
    - А анекдоты    они   тебе   не рассказывают, как   берёзка    клонилась   к тополю, когда дуб спал?
    - А как они с тобой говорят, по очереди или все вместе?…
Встал представитель месткома:
    - Товарищи!   Все мы давно   хорошо знаем   Александра Александровича,   как   добросовестного,   серьёзного,   вдумчивого    сотрудника.    Он   принёс    много    пользы институту и многому здесь научился, а учиться у такого   прекрасного   руководителя, каким   является   Николай   Фёдорович,    можно   очень   и   очень   многому.   А то, что творится   с   Александром   Александровичем   последнее   время,   вероятно,   является результатом   переутомления и кому, как ни   нам, биологам,    знать, что человек не машина, его равновесие неустойчивое. Если Николай Фёдорович не возражает, пусть Александр Александрович возьмёт отпуск, отдохнёт месячишко, а там всё уладится само собой.
    - Я   согласен.   Спасибо   всем    за    работу. - успокоившись,   сказал    Николай   Фёдорович.   Александр   Александрович    понял, что    возражать    бесполезно.   Единомышленников не было; он один с открытым забралом   без   щита   и   меча. Вдруг он встретился   взглядом   с Зоей. В её глазах было сочувствие, только   сочувствие. Это его доконало. Но индийское растение он им не отдаст. Он пришёл к себе в комнату, забрал журналы, индийское растение, на столе оставил заявление и ушёл ни с кем не попращавшись. Ключ он оставил на вахте.

Итак, мы начали нашу повесть с того, как проснулся Александр Александрович в первый день своего отпуска. Пока он собирается с мыслями, мы с Вами, уважаемый читатель, поделимся впечатлениями. Я вижу, как Вы обрадовались, узнав, что ему дали отпуск. Вам кажется, что теперь всё разрешится без лишних эмоций. Если он прав, то соберёт факты, если же это фантазия, то, отдохнув, и сам это признает и всё пойдёт должным образом. В крайнем случае он перейдёт в другую лабораторию, помирится с Зоей и всё будет чудесно и хорошо. Но не надейтесь, уважаемый читатель. Так не бывает, ему ещё много предстоит страдать, да и чем это кончится, я и сам не знаю. Это не я веду его по тернистому пути, а он ведёт меня за собой. Прощайте, уважаемый читатель, я Вас опять покидаю.

    Александр   Александрович   встаёт. Неожиданно   зазвонил   телефон,   он   снял трубку:
    - Я тебе   весь   вечер   звонила, где ты   был? И почему так быстро   исчез?  И цветок с собой взял, зачем ты всё обостряешь? А обо мне ты хоть немного думаешь? Я всю ночь не спала, еле утра дождалась, чтобы тебе позвонить!
    - Зоя, милая! Ради бога, не жалей меня. Я знаю, что делаю. Бросай всё, приезжай!
    - Я не могу. Ты хочешь, чтобы и меня выгнали из института?
    - Меня не выгнали.
    - Ну, извини, не так выразилась. Что ты собираешься сегодня   делать?
  - Поеду за город, погуляю. Если решишься, ключ   оставлю   под   половиком.   Пока, целую.
    - Я тоже, до встречи.
    Александр Александрович выпил кофе и отправися за город. Войдя в лес, он ощутил,   как напряжение   последних   дней   потихоньку   оставляет   его. В лесу   он   не чувствовал себя одиноким. Было   приятно постоять у дуба-великана, у молоденькой, игривой ёлочки, любоваться стройной берёзкой. Набродившись, он лёг на   шёлковую   траву,   наконец-то   он   обрёл   желанный   покой   и   ему   почудилось, что   деревья   его оберегают. Навстречу шли люди, смеясь и переговариваясь, и   он   почувствовал,   как напряглись деревья, как повеяло ужасом и мраком, будто они не хотели сюда никого пускать.
    - Здесь слишком мрачно, пойдём к поляне. - сказал кто-то из прохожих, и они повернули.
   -Может совпадение? - подумал он и уснул. Проснувшись, он почувствовал себя бодрым и здоровым.
    - Впереди   месяц   свободы, а   если   сегодня   ещё и Зоя   придёт, то   всё будет отялично. Не отступил от своих принципов и ничем не пожертвовал. Он  гулял   по лесу, пока   не загудели ноги. Тогда он поехал   домой, по дороге зашёл   в магазин, чтобы   купить шампанское, лимон,   конфеты. В окне   его   квартиры   горел свет. Поднявшись на лифте, он позвонил, дверь открыла Зоя, она была в халате:
    - Долго тебя не было, - спокойно, но   несколько натянуто сказала она, - Я уже успела разложить свои вещи и переодеться.
Она его поцеловала, взяла покупки и ушла на кухню. Он не понимал, как себя вести. Любой его поступок, как ему казалось, будет неуклюжим. Так естественно и   красиво поступила Зоя, чем изрядно смутила нашего героя.   Он разделся, прошёл   на   кухню:
    - А что твои?
    - Я сказала, что   еду к жениху, чтоб   не ждали   и не   волновались. Завтра   мы   им позвоним, - так?
    - Милая, предлагаю тебе руку и сердце! - она спрятала голову у него на груди, но он поднял её и нежно поцеловап:
    - Хозяюшка! Я накрою на стол, а ты пожарь   мясо, я голоден, как волк, целый день не ел.
    Оставим   их   на    время,    дорогой     читатель.     Не   люблю   я   подглядывать   в замочную   скважину; боюсь   неосторожным   поступком,   движением, словом   нарушить чистую, но хрупкую   гармонию,   да   и за Вас я боюсь, уважаемый    читатель,   захотев всё понять, во всём разобраться, Вы, как бы невольно, можете   разрушить ту самую гармонию. Немного терпения. Вспомните   пока, были   ли у Вас   подобные мгновения? Они   даются,   как   награда, чистым и цельным   натурам. Может   быть, жизнь   хороша только тем, что   у   Вас есть такие   мгновения. Но мой   долг призывает   меня   узнать, что они делают.  А    они   уже   сидят   за   столом,   поминутно чокаются, но шампанское   почти   не убывает, и мне кажется, что они оба потеряли голову:
    - Я   Вас   приглашаю, - свадебный вальс! - и   они   закружили… Танцевали    они совсем    неплохо,   по   крайней    мере   красиво. Они   уже   переоделись:   на   ней   было   изящное платье и белые   туфли   на   высоком каблуке, на   нём - элегантный   костюм. Тихо звучали вальсы Штрауса…
    Утром   она   позвонила   родителям, просила    не   волноваться   и   сказала,    что вечером около семи они придут, а вчера у них   была   помолвка,   что она   счастлива, Саша   передаёт привет, она   их   целует. Зоя   видела, что   он   не   сводит с   неё   глаз, её это   волновало, было приятно. Закончив   разговор, она   положила   трубку и   в   той же позе   продолжала сидеть.
    - Иди ко мне, -   сказал он тихо.
    - Не могу, мне надо убегать, отвернись, - сказала она и вышла.
    - Завтрак   на   столе. В семь будь у меня, я буду раньше. Пожалуйста, закрой глаза, а то я не уйду. До вечера! - сказала она уже стоя у двери.
    Он встал, не торопясь, сделал записи в журнале, снял все показания, и вдруг    ему    почудилось, что    растения будто    улыбаются… Вкусно и с удовольствием   позавтракал   и опять отправился в тот самый лес, где был вчера.   На душе было   спокойно. Это то состояние, которое   редко   бывает у   мыслящего человека.   Он   долго   гулял   по лесу, пока не набрёл на то же место, где отдыхал вчера, сел на пенёк, подстелив газету, сегодня   он   был в   строгом   костюме,   но   ощутил    какое-то   беспокойство.   Он   стал внимательно прислушиваться   к себе, обострённо   воспринимая состояние леса, и ему   показалось,   что   деревья плачут.   И   действительно,   где-то   неподалёку   совершилась скверна. Александр Александрович встал, сделал несколько шагов навстречу льющимся ощущениям и увидел срубленное дерево. В ту же минуту он увидел идущих навстречу людей   с пилой и верёвками. Они намеревались распилить срубленное ими дерево и отнести на дачу на дрова.
    - Что вы сделали?   Кто   вам разрешил? Варвары! - Александр   Александрович    шагнул   им   навстречу. Они   поначалу   опешили, потом опомнились, осмелели. Ну что им грозит? Штраф, а возможно, отделаются бутылкой водки.
    - А вы кто такой, лесник, инспектор?   Здесь   деревьев   много, согласитесь:   не везти же дрова за сотню вёрст, когда лес под боком. Будьте снисходительны, давайте договоримся   по-хорошему.   Сейчас   всё   организуем,   пойдём   к   нам,   посидим…
    - Я не договариваюсь с такими, как вы. Вы - дикари, варвары, бесчувственные, грубые создания!
    - Что-то он не похож на лесника. Давай документ или быстро вали отсюда. Мы сейчас тебе   покажем   варваров! - Они   шагнули   к нему,   ждали. Документ   он им не показывал.
    - Точно не мент. - их решимость   резко возросла:
    - А ну, вали! - один из них протянул руку, схватил его за плечо, намереваясь   развернуть,   но   в тот   же   миг   Александр   Александрович    крепко    схватил    его    за   кисть, крутанулся, и тот отлетел метра   на   полтора. Александр Александрович стоял перед вторым:
    - Возьмите своего товарища и быстро   уходите отсюда, и в лес с   подобными намерениями - ни ногой! - он отвернулся и пошёл к своему пеньку. Сел, задумался, и   ему    показалось, что   лес   молча    благодарит   его.   Собравшись   с   мыслями    он обратился к деревьям:
    - Друзья, можете ли вы понять, кто зашёл в лес, зачем, хороший ли он человек или принёс с собой зло? - и ему почудилось, что они отвечают:
    - Да, можем.
   - Почувствовав это, сможете ли вы нагнать на него ужас, страх, неуверенность,   да так, чтобы он опрометью бежал отсюда? - и ему, вроде, послышалось:
    - Да, можем, но это мука для нас. Мрак - не наша стихия.
    - Но нас довели до крайности, делайте это, делайте!   А я помогу   вам, - мысленно   воскликнул   Александр   Александрович.    Деревья   грустно   кивали   своими ветвями, лес   молчал, лес   слушал, лес   думал.    Александр Александрович   поднялся:
    - Прощайте, я   вернусь, я обязательно   вернусь. - опять   его   путь   пролегал   в неизведанное. Вот и прошла та тихая, спокойная минута, которая так редко выпадает   беспокойным, творческим, увлечённым людям - людям - чудакам,   людям - гениям.
    А не хочешь ли ты быть с нами, уважаемый читатель? Конечно, легко у нас не будет, так как мы идём непроторённым путём, но   если   любим - то как Ромео, если   ревнуем - то как Отелло, если   сомневаемся - то как Гамлет.
    Александр   Александрович   поехал   в   город.   Ему   предстояло   знакомство   с родными    Зои,   смотрины   и   официальное   сватовство.   Он спешил навстречу своей судьбе. Ровно в семь он стоял перед их квартирой.
    - Знакомьтесь, это Саша.
    Он молчал, не   в   силах   переключиться и адаптироваться   в этой   атмосфере. Ему было, что   им   сказать, кроме договорённого с Зоей, но   как приступить к этому разговору, - не знал. В общем, Александр   Александрович   молчал. Зоя чутко   уловила его настроение и, чтобы   не   создавать   неловкость   в   доме,   взяла    всю   инициативу на себя.
    - Я страшно голодна,   в   обед   бегала   в парикмахерскую,   ведь   сегодня   такой замечательный   день, - Саша делает мне предложение!   Мама, папа, скажите, что вы согласны. Саша взял отпуск, и я тоже написала заявление. Если   вы не   возражаете, мы завтра же пойдём в ЗАГС. Вы согласны, да?
    - Кто может возражать, если   вы   любите   друг друга. Ну, Саша, расскажите о себе, и где вы собираетесь жить.
Наконец, Александр Александрович решился:
   - Я - учёный, биолог и мне по роду   моей   деятельности   желательно работать в заповеднике или   заказнике. Возможно, мы с Зоей поедем   туда   работать. В какой именно, - ещё не знаем. Всё решится в течение месяца.
    Наступило долгое   молчание.  Молчали   изумлённые   родители,   молчала Зоя, молчал   Александр Александрович.  Мысленно  окинув взглядом   последние   дни, она обнаружила, что какой-то вихрь подхватил её и несёт неведомо куда. Всё смешалось, и   она боялась, что   её “корабль” нарвётся   на рифы, её   выбросит на чужой берег, а она беспомощная, опустошённая, жалкая, окажется наедине с чуждыми   ей стихиями. Но, взглянув на Сашу,   она   лишний   раз убедилась, как он чист душой, несгибаем, а главное, что она   не может   жить без него.   Нет, такой лоцман   на рифы не поведёт! Молчание становилось тягостным.
    - Мама, папа! Мы к   вам   будем   приезжать, а   вы - к   нам.   Может   быть, мы вам даже домик срубим, правда, Саша? -   у Александра Александровича   отлегло   от сердца,    тучи   разошлись, стало легко и светло.
     - Она у меня умница, - подумал Александр Александрович, а вслух сказал:
    - Конечно, я ещё с детства   привык работать топором, а в походах, разрешите    похвастаться,   всегда   меня   просят   установить   палатку, соорудить шалаш или, если надо, срубить небольшую избушку.
    - Давайте покушаем, а то пока мы всё решим, я умру   голодной смертью, - сказала Зоя.
    Родители задумались:
    - Вот и улетает из гнезда их птенчик. Всегда тяжело расставаться, но когда-нибудь это должно было   случиться, и вот, наступила пора. А Саша, видно, человек при    деле,    обстоятельный,   серьёзный.   И    уже    договорились   уезжать,   а    она-то,   родителям ни слова… Надо   дать   ей   взбучку вечером. О боже, да она, наверное, с ним уйдёт!   Да и что тут поделаешь, коли   они   всё   решили,   пришли   за советом к родителям, - а мы не против. Дай   бог им счастья!
    - Вот и   ещё один   безумный   день   проходит. С ним   нельзя   быть   спокойной, но никогда   ещё   она и не жила такой   полной, интересной и яркой жизнью.   Она   её ни   на что не променяет, - думала Зоя.
    - Выбор   сделан,   едем!    Мы   поможем    лесу   бороться,   защищаться,   а   если потребуется, то и нападать. Мы поставим в лесу преграду бескультурью, варварству, злу. И пусть   никто не посмеет придти к нам с пилами, топорами, верёвками, - даже в этой обстановке его не покидали мысли о лесе.
    Через месяц Александр Александрович с  женой поехали в N-ский заповедник. Что с   ними   дальше стало, мы пока   не знаем.   Слышали только,   что   в   тех   краях появилось множество, так называемых, ведьминых мест, где и страшно, и жутко, и    кажется, что вот-вот тебя схватят и станут мучить,.. И бегут люди от   этих мест…
А может быть, всё это выдумки…
    Знаете что, уважаемый читатель,   дайте руку   и   вместе туда отправимся. Разберёмся в конце концов, где правда, а где вымысел.
Сейчас не можете? Я подожду.
                                                                                             Июль   1987г.